Обрученные судьбой - Страница 191

191

— Я не хочу говорить об этом. Прости, пан Матияш, — Владислав устало провел ладонью по лицу, словно пытаясь стереть усталость, что навалилась на него с удвоенной силой в этой зале, где будто навечно поселился дух раздора и злобы. — Я устал с дороги, и, пожалуй, пойду к себе. Я надеюсь, вы простите меня, панове, если я не выйду к ужину.

Он коротко кивнул им на прощание и широкими шагами направился прочь из залы, по скудно освещенному коридору с оштукатуренными стенами поднялся на третий этаж, где располагались семейные покои. Но он пошел не к себе, повернул в северное крыло, где должны были отвести комнату Ксении. Уже скоро он понял, что не ошибся — в коридоре Владислав столкнулся с молоденькой служанкой, что несла в руках платье Ксении. Она покраснела, увидев шляхтича, неловко присела, запутавшись с длинном подоле своей юбки, не имея возможности подобрать его.

— В какой комнате панна, милая? — спросил, скрывая улыбку, чтобы не смущать девушку еще больше, Владислав, и та указала на одну из дверей. Потом быстро скрылась из вида, стараясь как можно скорее удалиться из-под глаз пана. Владислав же подошел к указанной двери и тихонько постучал костяшками пальцев.

Дверь слегка приоткрылась, открывая взгляду недовольное лицо Магды, служившей в Замке задолго до рождения Владислава. Она следила за всеми слугами и поварней, за работами по починке и стирке одежды и белья и многим другим. Если пан Матияш был правой рукой хозяина Замка, то Магда должна быть правой рукой хозяйки. Да только хозяйки у Замка не было уже давно.

— Пан Владусь, laudetur Jesus Christus {5}, - расцвела в улыбке Магда. При этом морщинки на ее лице забавно поползли в стороны. Она спешно вышла за дверь, надежно прикрыв ту за собой, закрывая своим телом от Владислава происходящее в комнате. Потом взяла лицо Владислава в свои ладони и, привстав на цыпочки, коснулась лба шляхтича губами. — Пан Владусь, — проговорила она, уже не улыбаясь, с грустью в голосе.

Тот на миг задержал свое лицо в ее ладонях, так похожих на материнские, полные ласки и нежности, а потом высвободился, убрал ее руки от лица.

— Аминь. Ты позволишь мне? — он кивнул на дверь за ее спиной. Магда снова помрачнела, будто туча набежала на ее черты. Как и тогда, когда уводила за собой Ксению.

— Это нареченная пана? Нареченная? — с легким нажимом на последнее слово, произнесла Магда. Владислав кивнул, сдерживая злость, что вдруг накатила на него волной. Как же он устал от всего этого! Как он устал!

— Нареченная, Мадзя, — кивнул он, называя ту коротким именем, как когда-то звал в детстве. Магда поджала губы и покачала головой. Он понял — она уже узнала, что Ксения схизматичка, помогая той раздеться. Греческий крест никогда не перепутать с католическим распятием. И только не Магде, что потеряла сыновей обоих от руки московитов.

Магда же вздохнула громко, приложила ладонь к распятию на груди под рубахой, но ничего не сказала. Только снова посмотрела с какой-то тоской в глазах на Владислава, пропуская того к двери, позволяя войти в комнату.

В небольшой спаленке было немного прохладно, ведь только некоторое время назад затопили камин, отделанный многоцветной расписной кафлей {5}. Плотные шторы уже были опущены вниз, а потому еще одним источником света в комнате были только толстые свечи, стоявшие на невысоком комоде и на столике у кровати. Низенькая плотная служанка суетилась у деревянной лохани, стоявшей в центре спальни. Она сыпала травы, что тут же, коснувшись горячей воды, отдавали свой аромат, наполняющий комнату дивным благоуханием.

Владислав не сразу увидел Ксению. Она сидела на постели с противоположной от двери стороны, прислонившись к столбику кровати, скрытая занавесью балдахина. Рядом с ней стояла Катерина, растерянная и усталая, что-то вполголоса говорила Ксении. Она же и заметила шляхтича, дотронулась до плеча той, призывая взглянуть на вошедшего, а потом посторонилась, давая Владиславу возможность подойти к Ксении. Он опустился на колени у кровати, взял руки Ксении в свои ладони, отмечая, как холодны те, будто лед, стал отогревать их своим дыханием.

— Как тебя встретили? — тихо спросила Ксения на своем языке, и он невольно поморщился, отмечая краем глаза, как сжала руки Магда, стоявшая у двери.

— По-польски, прошу тебя, — прошептал Владислав настойчиво, слегка нажимая большими пальцами на ее ладони.

Эта невольная ошибка Ксении только добавила дров в огонь его злости, что скопилась в нем за нынешний день. Нельзя говорить здесь, в этих землях, на московитском наречии, не вызывая худых мыслей и воспоминаний в местных жителях. Это первое, что он пытался донести до Ксении. И она так и не сумела запомнить это.

— Прошу прощения, пан, — несмело окликнула его служанка, что стояла у лохани. — Вода панне готова.

Владислав коротко кивнул и поднялся на ноги, стараясь не замечать взглядов: раскаивающийся — Ксении, недовольный — Магды, любопытный — служанки, коснулся лба Ксении коротким поцелуем и вышел вон, не оборачиваясь назад.

Ксения проследила, как скрылась за деревянной дверью его чересчур прямая спина, как снова окатила ее холодом своих пронзительных глаз старая пани, что привела ее сюда, в эту комнату, и поспешила прочь из спальни. А потом закуталась плотнее в шаль из мягкой шерсти, что дали ей взамен юбки и шнуровки, протянула руку Катерине, которая вдруг расплакалась, когда они пришли сюда, без единого слова и всхлипа, а оттого — так горько. Вот и теперь та так и норовила снова пролить слезы, что уже навернулись на глаза.

191