Обрученные судьбой - Страница 194

194

Потому отец Макарий быстро оставил Владислава одного в холодных и едва освещенных толстой свечой склепах, будто стремясь убежать прочь от свидетельства своей слабости перед силой магната. Шляхтич же даже головы не повернул, когда тот скрылся из вида, только сидел у каменной плиты, легко касаясь пальцами шероховатой поверхности. Ему было больно даже подумать о том, когда еще он сможет приехать сюда, в этот костел, спуститься вниз в склепы, чтобы побыть со своими родителями. Он закрыл глаза и представил, что бы сказал отец, если бы встретил Ксению самолично, пришлась бы она ему по нраву, так похожая и одновременно непохожая на пани Элену. И как бы встретила ее мать, если бы не случилось той страшной ночи…

Владислав вышел из костела только, когда пробило полдень. Сам не зная того, он просидел в холодных склепах несколько часов, с трудом вернувшись из прошлого в настоящие дни. Он заехал в Замок справиться о «молодой паненке» и, получив ответ, что панна с паном Ежи прогуливается по Замку, уехал прочь, потакая желанию побыть наедине со своими мыслями и сожалениями, потакая желанию одиночества, что нежданно захватило его душу.

Владислав ездил почти весь до самого заката, объехав окрестные земли вдоль и поперек, заезжая на дворы к знакомым еще с самого детства шляхтичам и землянам, наблюдая за работами холопов в лесу, что заготавливали дрова на зиму, уже почти стоявшую на пороге земель. Он знал, что более не вернется сюда по собственной воле, ну разве что на Поминовение всех усопших, чтобы поклониться родным могилам. Оттого и воздух, такой свежий в этот осенний день, казался ему горьким.

По возращении в Замок слуга, принявший из рук Владислава утомленного валаха, быстрым шепотом сообщил ему, что панове уже прибыли, что все ждут только пана Владислава, а пан Матияш уже даже послал людей на розыски по окрестностям. Не успел слуга договорить, как из дверей Замка вышел сам пан Матияш, взволнованный и бледный от тревоги.

— Где ты был, пан Владислав? Весь Замок стоит вверх дном — уехал после полудня, никому и ничего не сказав, ныне же уже вечер на дворе, — поспешно заговорил он, хватая Владислава за рукав жупана и заставляя следовать за собой, только не в жилую половину, куда тот хотел направиться, а в залу, где уже давно ждали его прибытия. — Позже проведаешь панну. Рад Бога, Владек, она же никуда не денется из Замка! Пойдем и покончим с этим.

И верно, лучше уж сразу узнать все, согласился Владислав и последовал в большую залу. Его ждали там не только знатные паны, но и Юзеф, который, судя по подозрительно блестевшим глазам, уже успел принять на грудь за день, хоть и держался прямо, младший Добженский, ксендз, что явно был взволнован, и пан Зробаш, секретарь пана Стефана, исправно служивший отцу Владислава добрый десяток лет. Именно пан Зробаш держал в руках скрынку {9}, в которой, как подозревал Владислав, лежит не только золотая цепь с гербом, но и сверток, содержащий в себе будущее братьев, что едва взглянули друг на друга.

После обмена вежливыми приветствиями и выражений Владиславу своей глубокой скорби по ушедшему пану Стефану паны, наконец, расселись по своим местам в принесенные слугами кресла, чтобы приступить к тому, ради чего они все и собрались в этот вечер в Заславском замке.

Владислав еще долго будет помнить его. Постепенно сгущающуюся темноту за высокими окнами, свист внезапно разбушевавшегося ветра за стеклом, тихий стук крупных капель дождя, обрушившегося на землю. Тихий треск поленьев в каминах, тяжелый стук, с которым была откинута крышка скрынки, шелест бумаги, что разворачивал пан Зробаш, его размеренный негромкий голос, когда он начал читать тастамент.

А потом тот миг, когда основные строки тастамента была прочитаны, когда весь мир, казался, закружился вокруг Владислава, такого хладнокровного ныне, в отличие от Юзефа, сорвавшегося с места и подбежавшего к секретарю, рванувшему на себя из рук того бумагу.

— Не может того быть! Это невозможно! Ординация {10} не может быть нарушена! Это невозможно! Пан Тышкович! Пан Сапега!

Но и воевода повета, и каштелян только пожали плечами, показывая тем самым, что они не помощники в этом деле Юзефу. А потом тот глянул вниз документа на подписи и побледнел.

— Вы! Вы все знали! И ты, пан Матияш! Знали и смеялись за моей спиной. Все вы! И отец…! — пан Юзеф схватился за голову и повернулся к Владиславу, который сидел, по-прежнему не шевелясь, будто окаменел при услышанной воле отца. Ни один мускул не двигался на его лице, глаза так и застыли на листе бумаги в руках пана Зробаша.

— Что ты молчишь, Владислав? Что ты молчишь?! — крикнул вдруг Юзеф брату, краснея от ярости.

Но Владислав даже головы к нему не повернул. Потому что не видел его сейчас, не слышал его истошных криков. До его ушей долетал только тихий и волевой голос отца, будто его душа ныне спустилась с небес, встала рядом с креслом младшего сына и говорила то, что написано было некогда рукой пана Зробаша, но уже своими, не строгими словами тастамента:

— Юзеф слаб и безволен. Насмешка судьбы надо мной. Ты должен был быть первее… Ты, Владислав! И ты ныне первый. Эти земли, эти фольварки и ключи, эти люди — они все твои. Ты, мой сын, отныне глава и владетель Заславских земель, ты — ординат. Ибо такова моя воля!

1. Мир! Мир! (лат.)

2. Поселение мелкой, неимущей шляхты

3. Да упокоится с миром (лат.)

4. Пьянство губит сильнее меча (лат.)

5. Слава Иисусу Христу (лат.)

6. Кафель

7. Католический праздник Святых архангелов Михаила, Гавриила и Рафаила

194