Обрученные судьбой - Страница 26

Повязала тяжелое ожерелье на плечи боярыни после недолгих раздумий — а вдруг ляхам все же приглянулись украшения боярыни, но решилась, откуда-то зная, что не посмеют они трогать богатство Ксении. Только сам шляхтич может соблазниться, да только вот не жемчуга да золото ему нужно от боярыни! Потому пусть ходит, как пава, вдруг лях все же вспомнит, что не безродную холопку в полоне держит.

Потом последовал черед кики, что Марфа плотно одела на голову Ксении, поправив все жемчужные поднизи, что спадали вниз с очелья — короткие на лоб и две длинные на щеки, обрамляя лицо, расправила полотно кисейного покрывала, аккуратно разложив его концы на плечах боярыни.

Все это проделывалось в непрерывном молчании, которое не было нарушено и после того, как процедура облачения подошла к концу: Марфа не решалась даже слова сказать, зная, что может означать эта складка на лбу боярыни прямо под поднизями да упрямо поджатые губы, а Ксения напряженно вслушивалась в каждый звук, долетающий в возок через оконца. Она даже сама не осознавала, насколько напряжена ныне, насколько страшится снова услышать шум боя и стоны раненых и умирающих.

Но единственное, что она слышала, было ржание лошадей, тихие перекрикивания ляхов между собой и иногда резкие отрывистые команды командира польской хоругви. Всякий раз слыша его голос, Ксения невольно вздрагивала, коря себя за желание отодвинуть занавесь и поглядеть, действительно ли Владислав так близко к возку едет, как ей кажется по слуху.

Ксения осмелилась выглянуть украдкой в оконце, только когда в возке вдруг стало темнее, чем обычно, скрылись солнечные лучики, играющие на золоте аксамита, которым были обиты стенки возка. Так и есть, кивнула она в подтверждение догадки, что сразу же пришла на ум, глядя, как проплывают медленно густые заросли кустарника по краю дороги, деревья да ельники — сперва редкие, а потом настолько плотные, что даже луча солнечного не видно было вдалеке в их глубине. Но по лесной дороге ехали недолго — вскоре мимо возка быстро проскакали несколько всадников, и вслед за резкой командой: «В лесе!» возок резко повернул вправо, заставив Марфу даже вскрикнуть от неожиданности, закачался из стороны в сторону, перебираясь по неровной земле и по сухим толстым сучьям. Глухо проскреб однажды по дну пень, на котором повозка едва не застряла.

— Что это ляхам в голову взбрело? — вскрикнула Марфа. — Куда их черти несут? В самую чащу лесную, к лешему в руки!

Ксения же не удержалась и выглянула в оконце, чтобы взглянуть на происходящее. Возок ехал по небольшой просеке, причем возница управлял им предельно аккуратно, чтобы не оставить следов для тех, кто пожелает найти их небольшой отряд. Впереди повозки несколько ляхов вели под уздцы лошадей, остальные же позади шли, выправляли примятые ветви кустарников, старательно скрывали доказательства их пути. Внезапно дверца с противоположной Ксении стороны распахнулась, и властный голос Ежи приказал женщинам выходить.

— Пешо пойдете, — добавил он, помогая им спуститься на землю, пропуская мимо ушей ворчание Марфуты, что, мол, негоже боярской дочери и жене пешком идти, как холопке какой. Но женщины подчинились, пошли за возком, придерживая друг друга на неровностях пути или на толстых корягах, что встречались на импровизированной дороге.

Сначала Ксении нравилось идти за возком, вдыхая полной грудью свежий воздух, наполненный ароматом леса, слушать птичьи трели да стук дятла где-то в глубине леса. В возке же было душно да скучно, вот она и не роптала, как Марфута, бубнившая что-то себе под нос. Но по истечении некоторого времени Ксения стала все отчетливее ощущать, как тонка кожа ее поршней, как остры ветки да камешки, лежащие на ее пути. Она путалась в подоле, спотыкалась об упавшие сучья и уже не так была рада этой нежданной прогулке. К тому же сильно вдруг захотелось в кусты, ведь у нее не было возможности оправиться перед самым отъездом.

— Долго еще блуждать будем? — бросила Ксения шедшему рядом с ней Ежи. — Куда идем?

Тот ничего не ответил, даже головы в ее сторону не повернул, что только разозлило Ксению. Она снова повторила вопросы, уже громче, отчетливо проговаривая каждое слово, чтобы лях понял ее, и добавила, не в силах сдержать любопытства:

— Думаете, в чаще скрыться от кого-то? Кто-то идет по следам нашим?

На этот раз Ежи все же повернул в ее сторону голову, прищурил глаза и что-то проговорил по-польски, отчего ляхи, шедшие позади них и слышавшие каждое слово, так и грохнули со смеху, распугав птиц на близ стоящих деревьях. Почуяв в его реплике обидное для себя, Ксения покраснела с досады — она смогла понять только несколько слов «москвитские», «говорили мне» да «псы», сбилась с шага.

— Тихо! Тихо! — раздался за ее спиной голос Владислава, и веселье польских воинов вмиг прекратилось. Ксения, не поворачивая головы, почувствовала, как шляхтич равняется с женщинами, догоняет их на этой импровизированной тропе, ведя на поводу своего каурого.

— Что он сказал? — бросила она ему, по-прежнему не глядя в его сторону, опуская голову вниз, на траву под ногами. Но помимо своей воли все же скосила глаза, разглядела сапоги и подол кунтуша — Владислав шел ныне подле нее.

— Он сказал, будто ему говаривали, что все москвитские бабы молчать приучены и вопросов лишних не задавать, но ныне он видит, что его обманули, — будто нехотя ответил шляхтич, и Ксения поджала губы с досады, борясь с желанием достойно ответить этому усатому ляху. Но как это сделать — она ведь не обучена ляшской речи, а кто знает, поймут ли они русскую речь.