Обрученные судьбой - Страница 295

К оглавлению

295

Ксения не стала медлить на крыльце, быстро вернулась в дом и, миновав гридницу, ступила в хозяйскую спальню. Она была побольше размерами, чем спаленка Ксении, на стенах висело оружие и не было шпалер, выдавая сразу же принадлежность покоев мужчине. На спинке единственного кресла висел небрежно брошенный жупан, постель была смята.

Ксения не стала оглядываться по сторонам, а окинула спальню взором, пытаясь отыскать то, о чем говорила ей Марыся — свернутую грамоту с печатью герба Заславских. Ее не было нигде видно, и сердце Ксении замерло. Неужто Ежи забрал с собой письмо Владислава? Но к чему ему то, ведь грамота не несла в себе ничего, кроме вестей, не было нужды увозить его с собой, разве нет?

Ксения стала выдвигать один за другим ящички небольшой дубовой скрыни, явной сестры той, что стояла в ее собственной спальне. В одном из них лежали свернутые бумаги, и она возликовала, решив, что уже отыскала то, что так желала видеть ныне. Грамоты были разные — начиная от писем самого Ежи, ответных на грамоты Лешко, посланных пану, до каких-то расписок и перечней. На одной из бумаг Ксения задержала свой взгляд, помедлила, заметив на ней искомую печать. Дата, стоявшая на грамоте, подсказала ей, что это не то письмо, которое она ищет. Но подпись задержала ее внимание, заставила приглядеться к грамоте.

Ровные аккуратные строчки. Острые, слегка наклоненные к левой стороне буквы. Она впервые видела буквы, выведенные на бумаге, рукой Владислава и с трудом сдержалась, чтобы не коснуться губами тех букв, что когда писал он. Спустя время разум напомнил настойчиво сердцу, что негоже отвлекаться, когда так велик риск быть застигнутой в спальне Ежи за розысками Збыней, что вскоре должна была непременно прийти сюда прибрать комнату. Ксении пришлось свернуть письмо и аккуратно сложить в ящичек к остальным. Но зато она ныне взглядом узнавала руку Владислава, стало легче вести поиск.

Вскоре ее усилия были вознаграждены. Чернила на одном из писем были более темными, чем на собратьях, а печать еще не треснула от времени. Она нашла взглядом дату («Писано серпеня {5} 22 дня 1611 anno Christi {6}») и поняла, что это то самое письмо, что видела Марыся в руках текуна пана ордината.

Ксения еще плохо читала, не так быстро складывала буквы в слова, как это делал ксендз, обучивший ее грамоте, а от волнения и вовсе стала путаться. Пришлось уйти к себе в спаленку и там плеснуть в лицо холодной воды, что принесла для умывания Марыся. Только потом развернула письмо. Отчего-то сразу же зацепилась взглядом за большие буквы в одной из строчек («Головные», как учил ксендз), а потом с трудом прочитав по слогам строчку, так не разобрав незнакомые ей слова, застыла, будто молнией ударенная. И верно — та весть, что вдруг ворвалась вместе с этими буквами в сознание Ксении, ударила ее наотмашь, даже дыхание перехватило, сдавило в груди.

«… Приезжай и будь рядом со мной на Воздвиженье, Ежи, прошу тебя. Стань подле меня на ступенях Заславского костела, стань свядеком моего союза с панной Острожской, дщерью пана Януша. Ибо alea iacta est {7} — на третий после святого праздника день назову ее пани супругой моей. Nunc et in saecula {8} …»

1. От лат. аdoptio — усыновление. В Речи Посполитой узаконивание внебрачного ребенка, включение его в род и/или герб. Иногда путем адопции осуществлялось включение кого-либо в шляхетское сословие

2. Май

3. Имеется в виду Илья пророк — 2 августа по новому стилю

4. День введения Богородицы в Храм — 21 ноября

5. Август (польск.)

6. в год от рождества Христова (лат.)

7. Жребий брошен (лат.)

8. Ныне и навеки (лат.)

Глава 48

Ребенок снова зашевелился в животе, словно то положение, в котором сидела в колымаге Ксения, было ему неудобным, даже в утробе матери. Хотя она долго устраивалась на многочисленных подушках, брошенных заботливо в колымагу причитающей Збыней.

— Куда это пани несет? Не успели пана проводить, так пани в дорогу собралась! Да еще на сносях! Дождитесь пана Лешко, пани. Ненадобно вот так со двора как вор убегать…

Но Ксения уже не слышала ее, шагая по двору до ворот и обратно до крыльца, пока ее собирали в дорогу. Как же Збыня не понимала, что ей просто важно было ехать ныне! И именно в этот миг, ведь то расстояние, которое покроет лошадь Ежи, тяжелая колымага проедет вдвое дольше по времени. И тогда ей ни за что не успеть!

Ежи! Каков! Обвел ее вокруг пальца, затуманил ей разум сообщением, что Владислав был ранен, и она и думать забыла спросить, отчего так скоро зовет к себе пан ординат того. Ведь только недавно покончили с жатвой, стали молотить зерно, и не всякий хозяин бросит свою вотчину в этот момент, когда делают запасы на зимнее время. Хотя это же Ежи…

Наконец выехали со двора на радость Ксении, предполагающей, что она не успеет уехать до приезда Эльжбеты или возвращения на двор Лешко, а те непременно остановят ее, задержат, и тогда она потеряет… Она потеряет его!

Ксения ни о чем другом думать ныне не могла, кусала губы в волнении. Торопила холопов, что собирались ехать с ней — один возницей, другой в качестве охранника. Прикрикнула на Марысю, которую Збыня отправила вместе с пани той в помощь.

— Пани пусть не возражает Збыне, — говорила женщина, прихлопывая подушки, чтобы те лучше легли, чтобы пани было комфортно в дороге. — Пани даже обуток не может с ноги снять сама. Будет звать хлопов для того? Да и скорее вернется на двор пани Кася, не пожелает же она, чтобы сердце мати так долго плакало в разлуке со своим дитя?

В самом начале пути пришлось Ксении задержаться — свернуть на окольные дороги, ехать какими-то незнакомыми узкими лесными тропами, следуя совету хлопа, что за вожжами сидел. Они едва при выезде из вотчины не столкнулись с Лешко, которого остроглазая Ксения заприметила еще вдалеке, на самом краю земли, и приказала гнать быстрее колымагу к лесу, укрыться в темной чаще от пана Роговского.

295