Обрученные судьбой - Страница 173

173

А потом резко натянул поводья, останавливая кобылу: «Стой! Стой, чертово семя!». Ксения огляделась, чтобы выявить причину подобной остановки и заметила, как Владислав с одним из пахоликов съезжает с дороги в сторону, туда, где стояла одинокая сосна в нескольких десятках шагов от леса, из которого путники только выехали. Возле дерева Владислав спешился, оглядел внимательно что-то на широком стволе сосны, а потом махнул рукой остальным, езжайте, мол.

— Ну, вот и прибыли, панна! — усмехнулся Ежи. — Вот и прибыли.

— Куда прибыли? — спросила Ксения, наблюдая за Владиславом, что уже занял место в седле и вернулся в авангард отряда. Она услышала, как вдруг заволновались, заговорили пахолики, явно взбудораженные чем-то.

— Как куда? Куда путь держали, — ответил ей Ежи, понукая лошадь перейти на более быстрый шаг, приноравливаясь к темпу который задал Владислав для всего отряда. — Добро пожаловать в земли Крышеницких, панна. Родичей пана Владислава по матери. Видела, знаки смотрели на сосне? То карбы {6}, чтоб знали границы земель их. Как сосну миновали, так в их фольварк и въехали.

Ксения замерла, сжимая пальцы в кулак, как делала это всякий раз, волнуясь. Встреча с родичами Владислава, пусть и с дальними, ее тревожила. Она попыталась вспомнить все, что рассказывал ей Владек про свою родню со стороны матери, но из-за волнения сумела вытащить из глубин памяти только то, что они были из незнатного шляхетского рода, что придерживались православной веры. Только это…

Через версты три, не более, на краю земли показалось небольшое селение, от которого, видимо, разглядев приближающихся путников, навстречу хоругви Владислава направились всадники. Приблизившись на расстояние, когда уже можно было разглядеть стяг, что вез один из пахоликов, ехавший сразу за Владиславом, всадники придержали лошадей. Тут же раздался гулкий звук рога, на который последовал ответ от отряда Заславского, а сам Владислав вдруг сорвался с места и помчался навстречу подававшим приветствие.

— Это братья пана Владека, — пояснил Ежи, напрягая глаза и вглядываясь вдаль. — Плохо разберу, есть ли там сам пан Петрусь, то дядя пана, родной брат его мати.

Выяснилось, что пан Петр Крышеницкий не выехал навстречу путникам, что заехали в его фольварк на закате. Он был занят важным делом: следил за холопами, что готовили вотчину к большому празднеству да ольстры {7} подготавливал, в которых завтра повезет его дочь добро в новый дом. Завтра с самого утра в земле Крышеницких ожидали дорогих гостей, что ехали за самым дорогим сокровищем пана — его дочерью Касей. Завтра в фольварке Крышеницких была свадьба.

Потому пан Петрусь встретил Владислава и его людей только во дворе, быстро приложившись к спинам нерасторопных по его мнению хлопов, что уж слишком медленно принимали из рук прибывших лошадей и отводили тех прочь со двора, чтобы на лугу растереть от души травой взмыленные от долгой дороги шкуры.

— Владусь! Владусь, чтоб меня черти взяли! — крикнул пан Петрусь и обхватил племянника в объятии, настолько крепком, насколько позволял пану его большой живот.

— Дядко Петрусь!

Родичи быстро расцеловались троекратно, а потом Владислава заключила в объятия женщина в синем рантухе в тон ее платью, что сбежала с крыльца навстречу прибывшим.

— Владусь, какой же ты стал! — с гордостью сказала она, гладя Владислава по широким плечам. — Даже наш Костусь не сравняется с тобой ростом, как я погляжу. Кровь Заславских то, не Крышеницких! — она вдруг взглянула на двор за Владислава и только сейчас заметила ту, что уже давно разглядывал пан Петрусь и ее сыновья. Ксения же, с трудом подавив в себе желание спрятаться за спину Ежи, подле которого стояла сейчас, распрямила спину, стараясь казаться невозмутимой. Владислав обернулся на нее и протянул руку в ее сторону ладонью вверх, призывая подойти ближе, и ей пришлось подчиниться его немой просьбе, пересечь расстояние, разделявшее их, маленькими степенными шажками и вложить слегка дрожащие пальчики в его ладонь. Владислав кивнул ей коротко, а потом повернулся к родичам, замершим подле крыльца, ожидающим его слов.

— Это моя Ксения, — проговорил Владек медленно и твердо, будто эта короткая реплика должна была все сказать его родным. А потом добавил, уже мягче, глядя на притихшую, опустившую глаза Ксению. — Будущая хозяйка Белоброд.

Первой опомнилась от удивления, что ясно отразилось на лицах родных Владислава, пани Крышеницкая. Толкнула мужа в бок, легко ударила по плечам сыновьям.

— Что замерли, Крышеницкие? Дела нет? Или забыли про то, что люди с дороги? Пойдем, милая, со мной, — она взяла Ксению под руку и повела в сени, не останавливаясь ни на миг в своей речи. — Видать, притомилась с дороги-то. У нас хоть и верх дном нынче — завтра дочь замуж отдаем, вот и бегаем — но тебе послужим от души.

Пан Петрусь проводил взглядом жену, уводящую в комнаты приехавшую с родичем девушку, кивнул второй (видать, служанке, раз так жалась к прибывшей), ступай, мол, следом за хозяйкой. Сам же обхватил Владислава рукой за плечи после того, как тот вымыл лицо и руки в кадке, что стояла у самого крыльца каменницы {8}, и повел его в гридню за стол, который спешно по приказу пани накрывали две холопки.

— Ну, милый родич, рассказывай как на духу, потому как я в толк взять никак не могу, — пан Петрусь проводил взглядом каждого из пахоликов Владислава, что входили в гридню и рассаживались за столом. А потом зыркнул из-под бровей сурово на одного из сыновей, Костуся, что хотел сесть поближе к ним на лавке да толки их послушать, заставляя того отсесть подальше. — Жинка она тебе или нареченная? Какого рода? Из какого фольварка? Что за посаг {9} дали за ней?

173